А.С. Грибоедов. Ослепительно короткая жизнь...

Сегодня, 15 января, исполнилось 220 лет со дня рождения Александра Сергеевича Грибоедова, по определению А.С. Пушкина – «одного из самых умных людей России», дипломата и экономиста, историка и лингвиста, музыканта и композитора… Но первым и главным делом своей жизни он считал поэзию: «Поэзия! Люблю ее без памяти, страстно». Грибоедов прожил недолгую, но очень яркую, полную событий жизнь, оставив после себя бессмертную комедию, которая всегда актуальна, а ее образы – вечны…

Предки Грибоедовых, Гжибовские, в XVI в. выехали из Литвы в Россию, получив имения на Смоленщине. Родители Александра Сергеевича были дальними родственниками и носили одинаковую фамилию. Сергей Иванович вышел в отставку в 1785 г. в чине секунд-майора.

Ходили слухи, что Настасья Федоровна в 1790 г. родила внебрачного ребенка, а после свадьбы в 1791 г. дата его рождения была изменена на 4 (15) января 1795 г. Этим некоторые исследователи объясняют противоречивые сведения о дате рождения А. С. Грибоедова, содержащиеся в разных источниках: 1790, 1791, 1793, 1795. Во всяком случае, родился наш герой в Москве.

Первоначальное образование великий драматург получил дома под руководством библиотекаря Московского университета, ученого-энциклопедиста Петрозилиуса. В 1806 году поступил на словесное отделение Московского университета, которое окончил со званием кандидата. Молодой дворянин был разносторонне одаренной личностью. Он не только овладел основными древними и современными европейскими языками, но и взялся за изучение восточных языков. Довольно устойчив его интерес к философии, истории, археологии, математике, естественным наукам. Александр обладал музыкальным даром, был виртуозным пианистом – известны два его вальса, которые и сейчас исполняются на концертах.  В 1809 г. Грибоедов пишет пародийную комедию «Дмитрий Дрянской».

Во время Отечественной войны 1812 года Грибоедов добровольно вступил в гусарский полк.

Но участвовать в боевых действиях Александру Сергеевичу не пришлось. Зато в том же году он публикует в журнале «Вестник Европы» корреспонденции «Письма из Брест-Литовска к издателю» и «О кавалерийских резервах». В 1815–1816 гг. его переводы с французского и полемические литературные статьи становятся известны широкой читающей публике.

В 1815 году перевел пьесу французского драматурга Лессера «Семейная тайна», которую тут же поставил Малый театр. Он писал полемические статьи, в том числе о театре. Ремесло литератора более подходило Грибоедову, чем карьера военного. В марте 1816 г. он вышел в отставку.

Устанавливаются связи в литературном и театральном мире. В июне 1817 г. А. С. Грибоедов устроился на гражданскую службу. Он стал губернским секретарем Коллегии иностранных дел. Однако вскоре трагическое происшествие резко меняет его жизнь. 12 ноября кавалергард В. В. Шереметев и граф А. П. Завадовский стреляются из-за балерины А. И. Истоминой. Вслед за ними должны были сойтись у барьера их секунданты: А. С. Грибоедов и А. И. Якубович. Шереметев был смертельно ранен, дуэль секундантов была отложена, а молва изобразила Грибоедова сводником и инициатором кровавой развязки. Потрясенный случившимся, Грибоедов принял место секретаря русской дипломатической миссии в Персии. По мнению многих современников это была скрытая ссылка писателя. 28 августа Грибоедов покинул Петербург. В Тифлисе он встретился с А. И. Якубовичем, состоялась отложенная дуэль. Грибоедов был ранен в руку. Только в конце января 1819 г. удалось выехать из Тифлиса. В феврале Александр Сергеевич прибыл в Тавриз. Здесь он много делает для освобождения русских пленных и выдачи беглых солдат, переправки их на Родину. Не оставляет он и ученых занятий. Этот период своей жизни Грибоедов назвал «дип­ломатическим монастырем» – он делал много набросков, планов, в те годы созревал замысел комедии в стихах.

В феврале 1822 г. Грибоедов был направлен в Тифлис в распоряжение главноуправляющего Грузией А. П. Ермолова, который стал кумиром для дипломата. Здесь были написаны два первых акта комедии «Горе – уму», задуманной еще в Тавризе. Эта пьеса была написана в начале 1820-х годов. Комедия стала известна широкой публике при жизни автора по только по рукописным спискам, поскольку цензура запретила издавать пьесу и ставить ее на сцене. Впервые она была поставлена в Петербурге и Москве только в 1831 году. Издали ее впервые без цензурных купюр вначале за границей в 1858 году, а в России – в 1862-м. Грибоедов много читал свою комедию в салонах, так что до поста­новки свет ее знал, и успех она имела огромный.

Летом 1825 г. А.С. Грибоедов возвращается на Кавказ. 22 января 1826 г. он был арестован в крепости Грозной по показаниям Е. П. Оболенского и С. П. Трубецкого, заявившим на следствии об участии дипломата в декабристских организациях. Но А. П. Ермолов заранее предупредил его о готовящемся аресте. Поэтому Грибоедову удалось уничтожить все компрометирующие его документы. 11 февраля он был доставлен в Петербург, признан невиновным и 2 июня освобожден. Николай I встретился с ним и 8 июня произвел в надворные советники. В сентябре Грибоедов вновь оказывается на Кавказе в то время, когда по высочайшей воле была предрешена отставка генерала А.П. Ермолова. Командование кавказским корпусом переходит к любимцу нового царя генералу И.Ф. Паскевичу, дальнему родственнику Грибоедова.

Грибоедов становится заметной фигурой на Кавказе. Он принимает участие в военных действиях против Ирана, а затем участвует в переговорах, увенчавшихся 10 февраля 1828 г. заключением выгодного для России Туркманчайского мира. 14 марта его с помпой встречают в Петербурге. Следует производство в ранг российского полномочного министра-резидента в Персии. 6 июня он вновь отправляется к месту службы. В августе в Тифлисе А. С. Грибоедов женится на Нине Александровне, дочери поэта и государственного деятеля А. Г. Чавчавадзе.

9 сентября молодожены отправляются в Тавриз.

Два ответственных поручения в Персии – это взыскание контрибуции и отправка на родину русских подданных. Выполнить эти поручения было трудно прежде всего потому, что озлобленных и фанатичных персов против Грибоедова настраивали некоторые члены английской миссии. Именно благодаря подстрекательству в Тегеране в декабре 1829 года произошло злодейское нападение фанатичной толпы на русскую миссию – все члены миссии, кроме одного человека, были перебиты. Грибоедов мужественно защищался до последнего. Его тело было так обезображено, что опознать Грибоедова удалось только по кисти левой руки, простреленной на дуэли с Якубовичем.

18 июня 1829 года тело Грибоедова доставили в Тифлис, и он был похоронен близ церкви св. Давида, где сейчас находится пантеон Мтацминда. По распоряжению безутешной вдовы на могиле Александра Сергеевича был установлен памятник с надписью, пронзившей многие русские и грузинские сердца: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?».

Воспоминания…

Все, что мы знаем о писателе, мы черпаем из трех источников: из собственных его дневников и писем, из официальных документов и из воспоминаний его современников. Воспоминания о Грибоедове противоречивы.  «Написать биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов», – с горечью заметил А.С. Пушкин. Личность писателя – загадочная и странная – в мемуарах его современников. Обратимся к некоторым из них.

*   *   *

«Настасья Федоровна была женщина энергичная и самостоятельная. Вот только красотой, как мы уже знаем, ее бог обидел, да в придачу к этому еще и „подслеповата". Близорукость от нее перешла и к Александру. Немудрено, что в эпоху, когда эталоном девического поведения была сентиментальная кротость, когда признаком хорошего тона в Москве считалось паломничество к Симонову монастырю, неподалеку от которого покинула земную юдоль карамзинская „Бедная Лиза", Настасье Федоровне, преступившей мораль и не наделенной обличьем „нимфы", при­шлось просидеть „в девках" до двадцати трех лет. Суженого ей в конце концов подыскали, но ни наружностью, ни образованием, ни богатством, ни происхождением он не блис­тал. Сергей Иванович Грибоедов, принадлежавший к другой ветви того же рода Грибоедовых, был старше невесты на десять лет. В 1785 году Сергей Иванович, прослужив в армии десять лет, вышел в отставку в чине секунд-майора (это соответствова­ло более позднему подполковничьему чину) и стал тихо-мирно поживать, владея всего пятьюдесятью крепостными. В его фор­мулярном списке значилось, что господин Грибоедов „по-российски читать и писать и арифметике обучен". Никаких других добродетелей или пороков за ним в это время не водилось.

Какая уж тут любовь! Но брак был выгоден для обеих сторон: Настасья Федоровна „прикрывала" прошлое, а Сергей Иванович при своих данных рассчитывать на молодую, красивую и особо богатую жену, естественно, не мог. „Ничего, Настенька, – сказала Марья Ивановна, – стерпится, слюбится, зато хоть при своей фамилии останешься. А родня вас не оставит..."

Сергей Иванович в собственном доме бывал редким гостем. Не сумев наладить семейную жизнь и не гонясь за карьерой, он на все махнул рукой и, по свидетельству мемуариста, „жил в деревне далеко от семьи, или, когда приезжал в Москву, то проводил дни и ночи за азартной игрой вне дома и расстроил сильно имение".

И, видно, не только в картах искал Сергей Иванович утеше­ния. Слугу его сына, который вместе с „Вазир-Мухтаром" погиб в Тегеране и который считался его молочным братом, звали Александром Грибовым. Совпадение довольно любопытное. „Усеченную" фамилию отца тогда давали детям, прижитым вне брака, от женщин, на которых „не полагалось" или нельзя было жениться. Так появлялись на свет Бецкие (Трубецкие), Пнины (Репнины) и им подобные.

Настасья Федоровна была женщиной умной и образованной. Но ни ум, ни образование не могли сгладить ее характера — деспотически-властного и резкого. Приноравливаться к окружающим она не умела и не хотела».

Мещеряков В. П.

*   *   *

 «Не имею довольно слов объяснить, до чего приятны были для меня частые (а особливо по вечерам) беседы наши вдвоем. Сколько сведений он имел по всем предметам!!! Как увлекателен и одушевлен он был, когда открывал мне, так сказать, нараспашку свои мечты и тайны будущих своих творений или когда разбирал творения гениальных поэтов! Много он рассказывал мне о дворе персидском, нравах и обычаях персиян, их религиоз­ных сценических представлениях на площадях и проч., а также об Алексее Петровиче Ермолове и об экспедициях, в которых он с ним бывал. И как он был любезен и остер, когда бывал в веселом расположении!

Он был в полном смысле христианином и однажды сказал мне, что ему давно входит в голову мысль явиться в Персию пророком и делать там совершенное преобразование; я улыбнул­ся и отвечал: „Бред поэта, любезный друг!" – „Ты смеешься,– сказал он, – но ты не имеешь понятия о восприимчивости и пла­менном воображении азиатцев! Магомет успел, отчего же я не успею?" И тут заговорил он таким вдохновенным языком, что я начинал верить возможности осуществить эту мысль».

Бегичев С. Н.

*   *   *

 «Знакомство с Грибоедовым оставило неизгладимый след в душе моей, и я, может быть, распространился в моем рассказе, потому что мне всегда усладительно вспоминать о минутах, проведенных в его обществе. Я видел в нем человека необыкно­венного во всех отношениях, и это было тем драгоценней, что он никогда не думал блистать; напротив, он будто скрывал себя от многолюдства и высказывался только в искренней беседе или в небольшом кругу знакомых, когда видел, что его понимают. Радушие Грибоедова ко мне объясняю я только добрым располо­жением его ко всем молодым людям, в которых видел он любовь к труду и просвещению. Может быть, оттого говорил он со мной обо многом пространнее, нежели с равными себе или с старыми своими знакомыми, что хотел, как видно, передать юноше верные понятия, к каким привели его необыкновенный ум и опытность. Зная, что я принимал деятельное участие в одном из тогдашних журналов, любимом публикою, он удивлял меня иногда своею внимательностью ко многим статьям потому, что читал их все, искренно желая успехов литературе во всех отраслях ее.

Главными отличительными его свойствами были, сколько я мог заметить, большая сила воли и независимость в сужде­ниях и образе жизни. Читатели видели, что он не находил ничего невозможного для ума и воли: не хотел, чтобы человек робел перед неприятельскою батареею или, потворствуя лени, читал в переводе то, что может читать в подлиннике. Блестящие обсто­ятельства не переменили его образа жизни. В нем также не было ни малейшего признака несносного, притворного желания играть роль светского человека и поэта, которое прививается к многим отличным людям. А между тем он был и поэт, и светский человек самой высшей степени».

Полевой К. А.

*   *   *

«…в Грибоедове, которого мы до того времени любили как острого, благородного и талантливого товарища, совершилась неимоверная перемена. Заглушив в своем сердце чувство признательности к своему благодетелю Ермолову, он, казалось, дал в Петербурге обет содействовать правительству к отысканию средств для обвинения сего достойного мужа, навлекшего на себя ненависть нового государя… в то же самое время Грибоедов, терзаемый, по-видимому, бесом честолюбия, изощрял ум и способности свои для того, чтобы более и более заслужить расположение Паскевича, который был ему двоюродным братом по жене».

Д. В. Давыдов

*   *   *

 «Что Грибоедов был человек желчный, неуживчивый, это правда, что он худо ладил с тогдашним строем жизни и относился к нему саркастически – в этом свидетельствует „Горе от ума“; но нет поводов сомневаться в благородстве и прямоте Грибоедова потому только, что он разошелся с Ермоловым или был ему неприязнен при падении, сделавшись близким человеком Паскевичу. Во-первых, он был с последним в родстве, пользовался полным его доверием и ему обязан последующей карьерой; тогда как у Ермолова Грибоедов составлял только роскошную обстановку его штаба, был умным и едким собеседником, что Ермолов любил… Грибоедов, чувствуя превосходство своего ума, не мог втайне не оскорбляться, что он составляет только штат Ермолова по дипломатической части, но не имеет от него серьезных поручений…»

В. Андреев

*   *   *

 «...Мне остается сказать об одном поэте... поэте оригинальном и самобытном, не признававшем над собою влияния Пушкина, и едва ли не равном ему: говорю о Грибоедове. Этот человек слишком много надежд унес с собою во гроб. Он был назначен быть творцом русской комедии, творцом русского теа­тра. … Лица, созданные Грибоедовым, не выдуманы, а сняты с натуры во весь рост, почерпнуты со дна действительной жизни; у них не написа­но на лбах их добродетелей и пороков; но они заклеймены печатаю своего ничтожества, заклеймены мстительною рукою палача-художника. Каждый стих Грибоедова есть сарказм, вы­рвавшийся из души художника в пылу негодования; его слог... разговорный... это... великая заслуга с его стороны... Это произ­ведение не без недостатков в отношении к своей целости, но оно было первым опытом таланта Грибоедова, первою русскою комедиею; да и сверх того, каковы бы ни были эти недостатки, они не помешают ему быть образцовым, гениальным произведением и не в русской литературе, которая в Грибоедове лишилась Шекспира комедии».

Белинский В. Г.

*   *   *

 «Я познакомился с Грибоедовым в 1817 году. Его мелан­холический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, – все в нем было необыкновенно привлекательно. Рожденный с често­любием, равным его дарованиям, долго был он опутан сетями мелочных нужд и неизвестности. Способности человека государст­венного оставались без употребления; талант поэта был не при­знан; даже его холодная и блестящая храбрость оставалась некото­рое время в подозрении. Несколько друзей знали ему цену и видели улыбку недоверчивости, эту глупую, несносную улыбку, когда случалось им говорить о нем, как о человеке необыкновенном...

...Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств. Он почувствовал необходимость расчесться единожды навсегда с своею молодостию и круто поворотить свою жизнь. Он простился с Петербургом и с праздной рассеянностию, уехал в Грузию, где пробыл восемь лет в уединенных, неусыпных занятиях. Возвра­щение его в Москву в 1824 году было переворотом в его судьбе и началом беспрерывных успехов. Его рукописная комедия «Горе от ума» произвела неописанное действие и вдруг поставила его наряду с первыми нашими поэтами. Несколько времени потом совершенное знание того края, где начиналась война, открыло ему новое поприще; он назначен был посланником. Приехав в Грузию, женился он на той, которую любил... Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неровного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна».

Пушкин А. С.

       

       Что говорит! и говорит, как пишет!

А. С. Грибоедов подарил нашему народу крылатые слова, ставшие по сути, поговорками, родной обиходной речью. И все это – благодаря единственному произведению! Начиная от знаменитой фразы «А судьи кто?» можно приводить и приводить примеры! Комедия «Горе от ума» уже в своем названии содержит поговорку! А дальше – больше!…

***

И в чтеньи прок-то не велик:
Ей сна нет от французских книг,
А мне от русских больно спится./Фамусов/

***

Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь. / Лиза/

***

Не спи, покудова не скатишься со стула./ Лиза/

***

Счастливые часов не наблюдают. / София /

***

Друг. Нельзя ли для прогулок
Подальше выбрать закоулок? /Фамусов/

***

Не надобно иного образца,
Когда в глазах пример отца. /Фамусов/

***

Он в доме здесь живет, великая напасть!
Шел в комнату, попал в другую.  / София /

***

Подписано, так с плеч долой. /Фамусов/

***

Грех не беда, молва не хороша. /Лиза/

***

И золотой мешок, и метит в генералы.

***

Он слова умного не выговорил сроду, -
Мне все равно, что за него, что в воду. / София/

***

Чуть свет уж на ногах! и я у ваших ног. /Чацкий/

***

София
Гоненье на Москву. Что значит видеть свет!
Где ж лучше?
Чацкий
Где нас нет.

***

И дым Отечества нам сладок и приятен! /Чацкий/

***

Господствует еще смешенье языков:
Французского с нижегородским? /Чацкий/

***

А впрочем, он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных. /Чацкий/

***

Не человек, змея!
Хочу у вас спросить:
Случалось ли, чтоб вы смеясь? или в печали?
Ошибкою? добро о ком-нибудь сказали?
Хоть не теперь, а в детстве, может быть. / София/

***

Велите ж мне в огонь: пойду как на обед.  /Чацкий/ 
Да, хорошо — сгорите, если ж нет?  / София/

***

Три года не писал двух слов!
И грянул вдруг как с облаков. /Фамусов/

***

Хотел объехать целый свет,
И не объехал сотой доли.   /Чацкий/

***

Что за комиссия,  Создатель,
Быть взрослой дочери отцом! /Фамусов/

***

Кто беден, тот тебе не пара. /Фамусов/

***

Читай не так, как пономарь
А с чувством, с толком, с расстановкой. /Фамусов/

***

Меня не худо бы спроситься,
Ведь я ей несколько сродни;
 По крайней мере искони 
Отцом недаром называли  /Фамусов/

***

Сказал бы я, во-первых: не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-тка послужи./Фамусов/
Служить бы рад, прислуживаться тошно./Чацкий/

***

Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;  /Фамусов/

***

Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд...
Раскланяйся — тупеем  не кивнут.
Вельможа в случае  - тем паче,
Не как другой, и пил и ел иначе.  /Фамусов/

***

Упал он больно, встал здорово./Фамусов/

***

Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть, как кружево, плели.  /Чацкий/

***

Что говорит! и говорит, как пишет!  /Фамусов/

***

И знать вас не хочу, разврата не терплю./Фамусов/

***

Давно полковники, а служите недавно./Фамусов/

***

Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии  как раз открыты;
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты. / Скалозуб /

***

Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут.
А потому, что патриотки. /Фамусов/

***

Дома новы, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары. /Чацкий/

***

Эй, завяжи на память узелок;
Просил я помолчать, не велика услуга.  /Фамусов/

Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом... /Фамусов/
Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?
И похвалы мне ваши досаждают. /Чацкий/

***

Счастливые часов не наблюдают…

***

Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали, —
Кричали женщины: ура! 
И в воздух чепчики бросали! /Чацкий/

***

Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!  /Лиза/

                                                                                                      ***                                                

Ах! злые языки страшнее пистолета. / Молчалин /

***

Улыбочка и пара слов,
И кто влюблен — на все готов./Лиза/

***

Вы с барышней скромны, а с горнишной повесы?  /Лиза/

***

Ну! люди в здешней стороне!
Она к нему, а он ко мне,
А я... одна лишь я любви до смерти трушу,
— А как не полюбить буфетчика Петрушу! /Лиза/

***

Мне в петлю лезть, а ей смешно./Чацкий/

***

Я странен, а не странен кто ж?
Тот, кто на всех глупцов похож;
Молчалин, например.../Чацкий/

***

Бог знает, в нем какая тайна скрыта;
Бог знает, за него что выдумали вы,
Чем голова его ввек не была набита.
Быть может, качеств ваших тьму,
Любуясь им, вы придали ему; /Чацкий/

***

Вот нехотя с ума свела! /София/

***

Ах! Боже мой! неужли я из тех,
Которым цель всей жизни — смех?
Мне весело, когда смешных встречаю,
А чаще с ними я скучаю./Чацкий/

***

Лицом и голосом герой.../Чацкий/
Не моего романа./София/

***

Про ум Молчалина, про душу Скалозуба./Чацкий/

***

А чем не муж? Ума в нем только мало;
Но чтоб иметь детей,
Кому ума недоставало?
Услужлив, скромненький, в лице румянец есть. /Чацкий/

***

Чины людьми даются,
А люди могут обмануться. /Чацкий/

***

Я езжу к женщинам, да только не за этим. /Чацкий/

***

Когда в делах — я от веселий прячусь,
Когда дурачиться — дурачусь,
А смешивать два эти ремесла
Есть тьма искусников, я не из их числа./Чацкий/

***

Я глупостей не чтец,
А пуще образцовых. /Чацкий/

***

В мои лета не должно сметь
Свое суждение иметь. /Молчалин/

***

С такими чувствами, с такой душою
Любим!... Обманщица смеялась надо мною! /Чацкий/

***

Ну, постоянный вкус! в мужьях всего дороже! /Чацкий/

***

Несчастные! должны ль упреки несть
От подражательниц модисткам?
За то, что смели предпочесть
Оригиналы спискам? /Чацкий/

***

Я правду об тебе порасскажу такую,
Что хуже всякой лжи. Вот, брат, рекомендую!/ Платон Михаилович /

***

Как эдаких людей учтивее зовут?
Нежнее? — человек он светский,
Отъявленный мошенник, плут:
Антон Антоныч Загорецкий./ Платон Михаилович /

***

При нем остерегись: переносить горазд,
И в карты не садись: продаст. / Платон Михаилович /

***

Молчалин! — Кто другой так мирно все уладит!
Там моську вовремя погладит!
Тут в пору карточку вотрет!
В нем Загорецкий не умрет!/Чацкий/

***

Ну вот! великая беда,
Что выпьет лишнее мужчина!
Ученье — вот чума, ученость — вот причина,
Что нынче пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений. / Фамусов /

***

От женщин бегает, и даже от меня!
Чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник,
Князь Федор, мой племянник.  /Княгиня/

***

Я вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проект насчет лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий. / Скалозуб /

***

Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы да сжечь. / Фамусов /

***

На басни бы налег; ох! басни — смерть моя!
Насмешки вечные над львами! над орлами!
Кто что ни говори:
***

Хотя животные, а все-таки цари./ Загорецкий /

***

Все врут календари. / Хлестова /

***

Нет! Триста! - уж чужих имений мне не знать!/ Хлестова /

***

Душа здесь у меня каким-то горем сжата,
И в многолюдстве я потерян, сам не свой.
Нет! недоволен я Москвой. /Чацкий/

Москва, вишь, виновата. /Хлестова/

***

Ах! если рождены мы все перенимать,
Хоть у китайцев бы нам несколько занять
Премудрого у них незнанья иноземцев.
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев. /Чацкий/

***

Послушай! ври, да знай же меру; /Чацкий/

***

Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья -
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была. / Молчалин /

***

Не знаю, как в себе я бешенство умерил!
Глядел, и видел, и не верил!
А милый, для кого забыт
И прежний друг, и женский страх и стыд, —
За двери прячется, боится быть в ответе.
Ах! как игру судьбы постичь?
Людей с душой гонительница, бич! —
Молчалины блаженствуют на свете! / Чацкий/

***

Подалее от этих хватов,
В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов,
Там будешь горе горевать,
За пяльцами сидеть, за святцами  зевать. / Фамусов/

***

Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет. /Чацкий/

***

Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!...
Карету мне, карету! / Чацкий/

И еще Пушкин сказал: «О стихах я не говорю: половина — должна войти в пословицы». Так и произошло.