О, сколько рыцарей свободы России отдало сердца! (Прочноокопское содружество. Часть 3)

«Мы были дети 1812 года» - писал декабрист М.Н. Муравьёв-Апостол.  Вот они, эти имена…

«Желание быть полезным моему отечеству было причиною, побудившей вступить меня в члены общества…» - так показывал на следствии Михаил Михайлович Нарышкин.

Михаил Михайлович НАРЫШКИН (1798-1863), блестящий полковник Тарутинского пехотного полка, член Союза Благоденствия и Северного тайного общества декабристов. Будучи совсем юным (16 лет), принимал участие в Отечественной войне 1812 г. После восстания на Сенатской площади был арестован и осужден по IV разряду. Приговорен к 12-ти годам каторжных работ, срок сокращен до 8-ми лет, с последующим поселением в Сибири. Каторгу отбыл в Чите на Петровском заводе в Нерчинскик рудни­ках. Затем, в 1833 г. отправлен на поселение в Курган Тобольской губернии. В мае 1827 г. в Читинский острог приехала 26-летняя жена Нарышкина Елизавета Петровна (1801-1867), урожденная графиня Коновницына, дочь героя Отечественной войны 1812 г. Она разделила с опальным мужем все тяготы каторги и ссылки.

Дом Нарышкиных в Чите

Чита. Главная улица. Акварель Н. Бестужева

В 1883 году Нарышкины и лругие декабристы были переведены на поселение в город Курган Тобольской губернии. В Кургане мало-помалу жизнь налаживалась. Жили в достатке, получая от родственников значительные средства. На деньги, полученные от родных они купили дом, занимались сельским хозяйством. Это давало возможность поддерживать нуждающихся декабристов и помогать бедному населению.

Дом Нарышкиных в Кургане

Нарышкин имел кое-какие медицинские знания, занимался лечением крестьян и даже разъезжал по деревням, снабжая нуждающихся лекарствами.  О курганском периоде жизни ссыльный декабрист Н. И. Лорер рассказывал: «Чиновный люд Кургана нас чуждался... Семейство Нарышкиных было поистине благодетелями целого края. Они оба - и муж, и жена - помогали бедным, лечили и давали больным лекарства. Двор их по воскресеньям был обыкновенно полон народа, которому раздавали пищу, одежду и деньги. Часто облагодетельствованные Нарышкиными в простоте своей говорили: «За что такие славные люди сосланы в Сибирь? Ведь они святые, и таких мы еще не видели...»

Осенью 1837 г. бывший полковник рядовым солдатом был переведен в действующую армию на Кавказскую войну. Определен в Прочный Окоп, куда позднее прибыла его жена Елизавета Петровна.

Кавказ многие декабристы, отбывшие каторгу и уже наладившие свой быт на поселении, воспринимали как новое наказание. Так, жена Нарышкина, узнав, что мужа отправляют под пули горцев, слегла от горя. Но Михаил Михайлович был рад переводу, так как это давало возможность в дальнейшем вернуться домой.

Находясь в Прочном Окопе, Нарышкин участвовал в военных походах, строительстве укреплений и фортов на Черноморском побережье. Многократно проезжал через Армянский аул при передислокациях отряда и поездках в станицу Прочноокопскую, где был его дом.

О доме разговор особый. Первоначально Нарышкины жили на частной квартире в станице Прочноокопской, а затем, в 1839 г. построили свой собственный деревянный дом. Дом был просторный, окружен фруктовым садом с зелеными лужайками без дорожек, как и все сады на Кавказской линии. В настоящее время этого дома не существует. На том месте, где он находился (центральная площадь), построена пекарня.

Вскоре дом Нарышкиных стал культурным центром станицы Прочноокопской. Здесь постоянно были гости, и не только декабристы, приписанные к Навагинскому пехотному полку, но и многие другие, непосредственно не проживающие в станице Прочноокопской, приписанные к другим полкам Кавказской армии. Сюда приходили и лица из командного состава с семьями. Навещали Нарышкиных и родственники, приезжавшие из России. 

В доме была библиотека, выписывались русские и зарубежные журналы. Имелось фортепиано, на котором мастерски играла Елизавета Петровна. Она была превосходной певицей. Были и другие музыканты. Среди них - декабрист Игельстром, который хорошо играл на флейте. Особенно оживленно проходили вечера у Нарышкиных в периоды отдыха от военных экспедиций - с ноября по март. Эти знаменитые вечера, скрашивавшие горечь одиночества, помогавшие не падать духом и сохранять человеческое достоинство, вспоминали все декабристы. В ярко освещенном доме было многолюдно. Каждому предоставлялась возможность проводить свой досуг по личным склонностям: играли в шахматы, карты. Читали свежие газеты и журналы. Устраивали импровизированные концерты. Пили традиционный чай.

Осенью 1840 г. Михаил Михайлович Нарышкин был произведен в унтер-офицеры, а спустя 3 года - в прапорщики. В октябре 1844 г. уволен со службы по болезни. Таким образом, в станице Прочноокопской Нарышкины пробыли 7 лет, с 1837 по 1844 гг. Жительство ему и его семье было определено в родовом имении (село Высокое Тульской губернии). Там он и скончался 2 января 1863 г. в возрасте 65 лет. Похоронен на кладбище Донского монастыря в Москве. Декабрист Н. И. Лорер искренне писал о нем: «Эта теплая и высокая душа».

С домом Нарышкина связана история посещения Прочного Окопа М. Ю. Лермонтовым (1814 – 1841). 

Бытует мнение, что великий русский поэт дважды побывал в Прочном Окопе. Первое посещение документально подтверждено. Это произошло в конце сентября 1837 г. Второе посещение по преданию случилось в августе 1840 г. Оно подробно описано в книге Т. А. Ивановой «Лермонтов на Кавказе» в главе «Прочноокопское содружество». В подзаголовке книги сказано, что произведение написано в жанре эссе (в переводе с французского - опыт). Известно, что автору-эссеисту разрешаются всякие вольности, в том числе собственные впечатления, раздумья, беллетристические сцены из жизни героев. В то же время книга - не вымысел автора. Она основана на новейших исследованиях Т. А. Ивановой.

Итак: М.Ю.Лермонтов по дороге в Ставрополь заехал в крепость Прочный Окоп. Ему давно хотелось посетить это «декабристское гнездо», о котором много рассказывал М. А. Назимов. С некоторыми декабристами, жившими здесь, Лермонтов уже был знаком, вместе участвовали в чеченских экспедициях. Знал Лихарева, Назимова, братьев Беляевых. Хотелось ближе познакомиться с Нарышкиным, о котором знал по рассказам Одоевского.

М. А. Назимов привел М. Ю. Лермонтова в гостеприимный дом Нарышкиных. В большом удобном кресле сидела красивая дама, еще не старая, но с болезненным и нервным лицом. Это была Елизавета Петровна Нарышкина. Он склонился к ее руке. К тому времени уже было написано стихотворе­ние «Памяти Одоевского», в котором Лермонтов выразил свое отношение к погибшему поэту-декабристу. Это стихотворение знали и в доме Нарышкиных по публикации в журнале «Отечественные записки». И теперь он был принят декабристами как певец Одоевского.

Понемногу гостиная Нарышкиных наполнялась. Пришли Вегелин, братья Беляевы, Игельстром. Нарышкин сел за фортепиано. Зазвучала «Героическая симфония» Бетховена. Затем подняли наполненные бокалы. Выпили молча в память Одоевского. После обеда шутили, смеялись, вспоминали. Декабристы говорили: «Воспоминания - единственный рай,  из которого нет изгнания».

Вспомнилась жизнь в Чите и на Петровском заводе. Как Игельстром помогал доктору Вольфу лечить больных и каким он был хорошим аптека­рем, как штопал чулки князь Трубецкой, как переплетал книги Никита Муравьев, как Загорецкий сделал деревянные стенные часы. Вспомнили, какие басни сочинял Бобрищев-Пушкин, как он, применив свои знания математики, стал прекрасным закройщиком и искусным столяром. Кстати, кресло, в котором сидела Елизавета Петровна, было сделано Бобрищевым-Пушкиным и Нарышкины привезли его в Прочный Окоп из Сибири. Вспомнили и Петра Бестужева, сошедшего с ума в солдатской казарме... Не выдержав, Лермонтов в порыве негодования произнес свою проникновенную «Благодарность»:

За все, за все тебя благодарю я:

За тайные мучения страстей,

За горечь слез, отраву поцелуя,

За месть врагов и клевету друзей;

За жар души, растраченный в пустыне,

За все, чем я обманут в жизни был...

Устрой лишь так, чтобы тебя отныне

Недолго я еще благодарил.

- Кого Вы благодарите? - спросил А. Беляев, бледнея.

- Того, кто допускает в мире все эти злодеяния и тиранства. Того, кто виновен в существовании зла на земле. Цензор решил, что я благодарю женщину. Это женщину я благодарю «за месть врагов и клевету друзей»?! Женщину благодарю «за все, чем я обманут в жизни был»?! Женщину я прошу устроить так, чтобы мне недолго осталось ее благодарить?! Цензоры часто видят крамолу, где ее нет, и не видят сокрушительных идей...

Печально покидал М. Ю. Лермонтов Прочный Окоп. Декабристы тепло простились с поэтом. Всем было грустно…

В Прочном Окопе вместе с Нарышкиными находились и братья БЕЛЯЕВЫ: старший - Александр Петрович (1800-1885) 

и младший - Петр Петрович (1804-1864). 

Оба брата, несмотря на разницу в возрасте, одновременно поступили в Петербургский морской кадетский корпус. Окончив его в 1817 г., были выпущены гардемаринами. Сразу после училища отправились в свое первое плавание на фрегате «Проворный».

Оба брата принимали участие в восстании на Сенатской площади. Мичманы Гвардейского экипажа, члены Северного тайного общества братья Беляевы были приговорены к 15-ти годам каторги и вечному поселению в Сибири. Их отправили  на каторгу в оковах вместе с М. М. Нарышкиным и поэтом-декабристом      А. И. Одоевским. В Петровской тюрьме оба брата с усердием изучали английский язык, историю, философию, литературу.      

В 1833 г. настала пора распределения на поселение. Братья попали в Минусинск. Здесь они серьезно занялись сельским хозяйством, развели рогатый скот (до двухсот голов), наладили выработку масла. Однако их интересы не ограничились только сельским хозяйством. Беляевы открыли школу, в которой обучали детей чтению, письму, арифметике, географии, истории. За 7 лет пребывания в Минусинске они сделали много полезного.

Но вдруг в 1840 г. последовало распоряжение о переводе их рядовыми в действующую Кавказскую армию. Александр Беляев писал: «Тогда мы не знали, что Кавказ встретит нас дружескими объятиями товарищей, чудной величественной природой, подарит нам благородных друзей, введет в среду милых, добрых семейств, и что он будет для нас всю жизнь самым приятным воспоминанием».

Братья были направлены в станицу Прочноокопскую, штаб-квартиру Кубанского казачьего полка в отряд генерала Засса. Они были рады, так как там были их товарищи-декабристы Нарышкин, Назимов, Вегелин, Игельстром. В то время отряд строил Махошевское укрепление.

Особую память о себе оставил Александр Беляев. Он написал прекрасные мемуары под заглавием «Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном». Это интереснейший исторический документ. В нем тепло и красочно описаны станица Прочноокопская, казачьи праздники, широкий и веселый нрав казаков, встречи и беседы с декабристами на Кубани. Мемуарами А. Беляева в 1878 г. заинтересовался Л. Н. Толстой. Александр Петрович дважды встречался с великим писателем, передал ему рукопись своих «Воспоминаний...» По настоянию Л. Н. Толстого «Воспоминания...» были напечатаны в историческом журнале "Русская старина" в 1881г., а в 1882 г. вышли отдельной книгой.

Живя в Прочном Окопе, братья Беляевы с большим вниманием относились к истории горского народа, знакомились с его своеобразной культурой, языкам, обычаями. В феврале-марте 1841 г. группа декабристов из Прочноокопской, в числе которых были братья Беляевы, Нарышкин с женой, Назимов, Загорецкий и командир артиллерийской бригады крепости Прочный Окоп полковник Ган с женой и дочерьми совершили поездку в Армянский аул (ныне Армавир).

Из воспоминаний Александра Беляева: «Однажды составилась поездка за Кубань в один из мирных черкесских аулов, по предложению полковника Гана. Аул был мирный и жители его были в кунацких, то есть в дружеских отношениях с русскими. Дамы отправились в колясках, а мы все в крытой линейке. Переехав вброд реку, мы пошли к аулу, где нас встретили хозяева с большим почетом. Сейчас вынесли перед саклю низенькие столики и поставили пропасть кушаний, разумеется, в азиатском вкусе. Не помню подробностей угощения, но помню, что тут были и знаменитый кавказский шашлык, и какие-то пирожные, очень вкусные, а также сушеные фрукты. Пока мы угощались, составился хоровод; девушки, переплетясь руками, монотонно и плавно качаясь, двигались кругом под звуки музыки, которая была убий­ственна: инструменты ее состояли из сопелок, барабана, бубна и еще какого-то струнного вроде балалайки. Женщины поглядывали на гостей сквозь плетни, как казалось, с большим любопытством.

Пробыв часа два, походивши перед аулом и заходя в чистенькие сакли, мы направились домой, поблагодарив и щедро одарив хозяев, так как Нарышкин был человеком богатым, щедрым и великодушным. Погода была прекрасная, теплая (то был март или февраль): все пожелали возвра­титься пешком по берегу живописной реки».

В октябре 1844 г. братья Беляевы были произведены в прапорщики, а приказом от 19 июня 1846 г. уволены из армии по состоянию здоровья. В 1856 г. они оба были освобождены от надзора.

Александр Беляев поселился в Самаре Симбирской губернии. Последние годы жизни провел в Москве.

Петр Беляев жил в Рыбинске. Там построил и принял в свое управление частный буксирный пароход «Самара», совершавший регулярные рейсы по Волге от Рыбинска до Астрахани. Позднее стал управляющим конторой пароходного общества «Кавказ и Меркурий» в Саратове. Скончался там же в 1864 г.

 «Немного людей встречал я с такими качествами, талантом и прекрасным сердцем…» – так сказал о Михаиле Александровиче НАЗИМОВЕ декабрист Н. Лорер. 

НАЗИМОВ Михаил Александрович (1801-1888), штабс-капитан Конно-пионерного эскадрона (пионерами в XIX веке называли саперов). В 1823 г. вступил в тайное Северное общество. По своему мировоззрению он был близок Рылееву. Читая рукописи конституции Никиты Муравьева, высказывал свое несогласие, не видя в ней гарантии невозможности реставрации феодальной монархии. Вокруг Назимова объединялись декабристы, которые занимались изучением новейшей истории, главным образом, революционных событий на  Западе. В восстании 14 декабря не участвовал, так как был в отпуске. Арестован и осужден по VIII разряду к лишению чинов, дворянства и пожизненной ссылке в Сибирь на поселение, позже срок сокращен до 20-ти лет.

Шефом эскадрона, в котором служил Назимов, был великий князь Николай Павлович, будущий царь Николай I. Он знал Назимова, очень ценил его, поэтому во время следствия вызвал к себе в кабинет и на­чал уговаривать отказаться от своих показаний. Молодой офицер не согласился. Николай I не простил ему этого, затаил злобу и долгое время преследовал своей местью.

Среди своих товарищей Назимов пользовался большим уважением. Даже в высокообразованном обществе декабристов он выделялся умом, добротой, прямолинейностью и, как отмечали товарищи, болезненным чувством справедливости. Его считали мудрецом, к нему обращались за советом, его слушались.

Летом 1837 г. в одной группе с декабристом Нарышкиным в качестве разжалованного солдата Назимов прибыл на Кавказ и был направлен в Кабардинский егерский полк. Но ему разрешалось посещать крепость Прочный Окоп.

В том же, 1837г. Назимов познакомился и подружился с Лермонтовым. За исключением Одоевского он ближе всех декабристов сошелся с поэтом, хотя был на 13 лет старше. Назимов часто посещал поэта в Ставрополе, обычно собирались у барона Вревского. Очевидец А. Д. Есаков вспоминал: «По приезде рядового Назимова кружок особенно оживлялся, Михаил Александрович как-то само собой выдвигался на первое место и все, что им говорилось, бывало выслушиваемо без перерывов и шалостей.

Однажды после ужина Назимов засадил Лермонтова за рояль и заставил его подобрать аккомпанемент песни, которую распевал пришедший из Рос­сии маршевый батальон. Когда аккомпанемент был подобран, Назимов и Лермонтов во весь голос затянули «Реченька, речка быстрая...» Песня в их исполнении всем очень понравилась, последовал гром аплодисментов».

Назимов много рассказывал Лермонтову о своем заточении в Петропавловской крепости, о величии духа декабристов. Рядом с его камерой проводил последнюю ночь перед казнью Муравьев-Апостол. А дальше, в следующей, томился 23-летний Бестужев-Рюмин. Муравьев-Апостол всю ночь успокаивал, поддерживал Бестужева-Рюмина, который метался как птица в клетке. Стены каземата были сколочены наскоро из сырого леса, пропускали все звуки, и Назимов слышал все, что происходило за стеной, каждое слово, каждый шорох. Слышал, как рано утром звенели ключи, раздался визг железной задвижки. Потом все смолкло. Декабристов увели на казнь. Из окна своего каземата, расположенного прямо против эшафота, Назимов видел, как вешали декабристов. Под впечатлением рассказа Назимова, сравнивая декабристов со своим поколением, Лермонтов написал стихотворение «Печально я гляжу на наше поколенье...»

В 1840-1841 гг. Кабардинский полк стоял в крепости Прочный Окоп. Боевая обстановка не мешала Назимову совершать поездки в мирные черкесские аулы, а иногда и в Ставрополь. Здесь он вновь встретил Лермонтова, и их знакомство возобновилось. В 1875 г. Назимов написал теплую статью о Лермонтове, дав отповедь клеветникам великого поэта.

Несмотря на неоднократные просьбы выйти в отставку, Назимов смог получить ее только в 1845г. Поселившись в Псковской губернии, принял активное участие в осуществлении реформ Александра II. В своем селе Богрецове открыл школу для крепостных детей. Однако, в 1865г. он бросил все свои общественные занятия и последующие 23 года жизни провел в уединении, вероятно, разочаровавшись в реформах. Назимов дожил до глубокой старости  и умер в 1888г. в возрасте 87-ми лет.

(Продолжение следует)