Одинокий дервиш поэзии

Всемирный день поэзии ежегодно отмечается 21 марта. Поэзия – это, наверное, одно из самых гениальных достижений человечества. Изливать свои чувства в стихотворной форме, запечатлевать в рифме свое мироощущение, мечтать о будущем и вспоминать прошлое, одновременно обращаясь к миллионам и оставаясь при этом наедине с собой, - на это способна только поэзия, величайшее из искусств, созданных человеком.
А наша Армавирочка в канун этого прекрасного весеннего праздника, да еще отмечаемого в Год литературы, решила поведать своим читателям о тех поэтах, которые так или иначе были связаны с Армавиром.

И первая наша публикация – о знаменитом земляке, российском поэте серебряного века Александре Кусикове. 

«Есть у меня и родина Кубань, есть и отчизна – вздыбленная Русь…»

Армавир – это родина поэта, тут он учился в гимназии, тут прошли его детство и юность, родились первые стихотворные строки… 

В начале 1918 года поэт навсегда покидает Кубань, чтобы включиться в литературную жизнь Москвы. Он знакомится с В. Брюсовым, В. Маяковским, В. Каменским, К. Бальмонтом… Друг Сергея Есенина и Вадима Шершеневича, он стоит у истоков «имажинизма». Но в плеяде этих известных поэтических имен, имя Кусикова незаслуженно забыто. Что тому явилось причиной – сейчас трудно предположить. Возможно, главную роль в этом забвении сыграл переезд поэта во Францию, его уход из литературы, а также неприятие советской властью поэтического дарования писателя-эмигранта. Но даже тот небольшой промежуток времени, когда он создавал, писал, творил, поистине – золотая крупица в отечественной и мировой поэзии 20 века.

Многие наши читатели знают романс «Бубенцы» в исполнении Аллы Баяновой. Но далеко не все знают, что автор этих стихов - Александр Кусиков. Предлагаем читателям окунуться в мир прекрасных звуков чудного романса и послушать Бориса Штоколова… 

Бубенцы. Русский романс. (Музыка Владимира Бакалейникова, Слова Александра Кусикова)

А вот еще не менее известный романс: «Обидно, досадно…». Этот романс Армавирочке очень понравился в исполнении дуэта  Ларисы Луста и Михаила Луконина.
 ОБИДНО, ДОСАДНО. Русский романс.  (Музыка Владимира Бакалейникова, Слова Александра Кусикова)

Сотрудники ЦГБ им. Н. К. Крупской подготовили к изданию книгу, которая включает практически все стихи и поэмы Кусикова, а также некоторые материалы к биографии. По сути, это – первое собрание сочинений самобытного поэта! При содействии председателя Армавирской городской Думы и финансовой поддержке спонсоров сборник выпущен в свет.

Наши следующие публикации об А. Кусикове – это результат совместной работы краеведа, декана исторического факультета Армавирской государственной педагогической академии С.Н. Ктиторова  и наших коллег-библиотекарей (Есть у меня родина Кубань... (Часть 1, Часть 2 и Часть 3).

ПОЭЗИЯ

                        ***

Продрался в небе сквозь синь ресниц
Оранжевый глаз заката.
Падали черные точки птиц. —
Жизнь еще одним днем распята.
Вечер был.
Шуршала аллея бульвара,
В серой дымке скрывались
Трамваи,
Авто,
Экипаж,
Мелькали лица молодые и старые.
Я шел и думал —
Когда же?
Когда ж?
Не дойду я,
Не будет…
Ну а если?..
Что это?
Надежда?
Тревога ль?
Поднял взгляд —
Предо мною на мраморном кресле
Сутуло нахмурился бронзовый Гоголь,
Кутаясь в плащ,
Задумчиво голову свесил.
Казалось,
Он мысли мои угадал:
Сегодня октябрьский праздник,
Почему ж я не весел?
Почему я еще
И еще
Непрерывно чего-то искал?
Разве мертвые души не умерли?
Разве в бронзе не бьется сердце?
Гоголь,
Милый,
Рассей мои сумерки, —
Мне сегодня не верится.
1919

***

Рюрику Ивневу

Мои мысли повисли на коромысле —
Два ведра со словами молитв.
Меня Бог разнести их выслал,
Я боюсь по дороге пролить.
Я хочу быть простым и маленьким.
Пойду по деревне бродить,
В зипуне и растоптанных валенках
Буду небо стихами кадить.
И, быть может, никто не заметит
Мою душу смиренных строк. —
Я пройду, как нечаянный ветер,
По пути без путей и дорог.
1919

*** ПОЭМА ПОЭМ

Нине Кирсановой

<…>

Глава 3

(А я Ваше тело хотел все еще и еще)

Закачать,
Забаюкать бы
В сердце своем
Ваше имя.
Я по Вашему сердцу прошел,
Как по рифмам случайной строкой.
Замолить бы губами какими
Ваше имя?
Молитвой
Какой?
И был месяц на небе осколком ненужным и лишним,
И напрасно бесшумные хмурились тени -
Все равно раздавил я
Грудей Ваших вишни,
Эти вишни
Больных откровений.

И скупо
Скатились
Горошины
Слез
С ваших щек,
Блестели ресницы,
Вы без слов шелестели, как стебель. —
А я Ваше тело хотел,
Все еще
И еще…
И какое мне дело,
Что расплакались звезды на небе.
1919 г.             
                                  ***

Разбилось небо черепками звезд, 
Зевнул усталой позолотой месяц… 
О, если б вбить в рассвет алмазный гвоздь 
И жизнь свою на нем повесить! 

И в заводь зорь предутренних молитв 
Ладони дня мне вознесут смиренье, – 
Я, буревестник ятаганных битв, 
Познал тоску подбитого оленя. 
18/VIII 1919 

                           ***

Я пришел, как первый снег нечаянный,

Я уйду, как первый хрупкий снег –

Оттого быть может опечаленный

Я гляжу на всех.

Оттого в надеждах затуманенных

Я спешу к увенчанному Дню –

Я боюсь быть по дороге раненным,

Я боюсь попасться в западню.

Я боюсь закатный пурпур вечера,

Белый гроб, застывшие глаза –

Ведь до дня желанного мне нечего,

Мне нечего сказать.

Я иду за тайной неразгаданной

По пути без ведомых дорог,

Я иду – где вечно пахнет лад<а>ном…

Может быть туда, где Бог.

И когда серебряные ангелы

Мне откроют тайну бытия –

Дней грядущих Новое Евангелие

Принесу вам я.

Вот он День безсмертия и вечности,

Вот он День желанный и больной…

К белой, белой безконечности

Путь заветный мой.

И тогда увенчанный по небу я

Проплыву на облаке в затон,

Брошу кли<ч>!

И ничего не требуя, –

Я пришел и я уйду, как Он. 

1919

                                        ***

Месяц-пастух запрокинул свой красный башлык,

Возвращаясь в аул на пробудную встречу птиц. –

Облака за рассветный плетень зашли

Синим стадом его буйволиц.

Щиплет шерсть на матрацы туман,

Заплетает березка косички,

Спрыгнул с крыши облезлый барак,

Родные орлы в перекличке.

О, четки, янтарные четки мои,

Это вы мне нащелкали детство!

Старым коршуном грусть мои думы таит…

Где ты, мудрый, с легендами, дед мой?

В этот город вз'ерошенный, в этот город чужой,

Занесен я оторванной тучей.

Не сдержать мне медведицей, звездной вожжей

Табуны моих дней бегущих. 

1919 г.
  
                                     ***
Грустным тупозвоном в пятносинь потемок

Разбросался дождь по лужицам булавками.

Дрогнет и стучится мне в окно котенок –

Предосенний ветер – с перебитой лапкою.

Зачитаю душу строками Корана,

Опьяню свой страх Евангельским вином –

Свою жизнь несу я жертвенным бараном

И распятым вздохом, зная об ином.

Знаю, что нигде-то, в семьнебесной дали,

Мое имя шепчет звездный Зодиак.

Вот в туда мне вечность кузнечики сковали,

Стрекотаньем кузню свято затая.

Дрогнущий котенок – предосенний ветер

Мне в окно стучится с перебитой лапкою.

В пятносинь потемок, в предвечернем свете

Вколотил я тайну в лужицу булавками.

1920

                          ***

Затеряться, забыться мне где бы,

Как в плетне черепок кувшина –

Я люблю предвечернее небо,

Когда лапу сосет тишина.

Я люблю, когда вымытой шерстью

Уплывают в затон облака,

Когда выронит ветер свой перстень

И опустит туман рукава.

Быть неслышным, никем незамеченным,

На луну заронить свою тень…

Если б мог я рябиновым вечером

Черепком затаиться в плетень…

1920 г.